Сущностное наполнение понимания феномена партий с присущими им типологическими признаками сформировалось еще в начале XX в. Заслуживает внимания, по нашему мнению, идея западного исследователя В. Хасбаха, в понимании которого, партии – «союз людей с одинаковыми взглядами и целями, стремящихся к завоеванию политической власти с целью использования ее для реализации собственных интересов» [2, с. 132].
В этом же понятийном и типологическом ряду находится определение, данное М. Вебером, утверждающим, что партии – это «организации на добровольной основе, имеющие целью завоевание власти для своего руководства и обеспечение условий для получения некоторых материальных выгод, личных привилегий» [5].
В рассмотрении сквозь призму конституционно-правовой науки типологизации партий, их зачастую, рассматривают как группы людей с целью участия в политической жизни и ставящих задачу завоевания политической власти. При этом, безусловно, важно учитывать, что партии, как таковые, не всегда имели роль и предназначение, которую они выполняют в политической системе индустриально развитых стран на современном витке развития [4].
Обратимся к генезису партий. Так основатели США утверждали, где партии, как впрочем, и партии в Великобритании возникли впервые. Они рассматривались, прежде всего, с позиций источников конфликтов. А, как известно, из классической теории социологии Европы, последние являются, собственно говоря, источниками развития.
Вместе с тем, важно признать, что партии – безусловный элемент и атрибут политической системы стран Запада. А затем, по данной спирали генезиса пошли и другие страны мира, выбравшие путь демократического развития [2, с. 187].
Ряд исследователей обоснованно и правомерно утверждает, что структурно партии имеют несколько уровней. Стоит особо отметить их, в частности, это:
I уровень – размытый, вобравший в себя избирателей, идентифицирующих себя с данной партией, отдающих голоса на выборах в пользу последней. Они составляют, как правило, электорат, обеспечивающий своих кандидатов поддержкой. Следовательно, принадлежность к группе основывается, в большей степени, на приверженности, чем на вовлеченности в партийную организацию [12].
II уровень – официальная партийная организация, которая имеет уровни, от самой низшей первичной ячейки вплоть до крупного структурного формата. Главная цель – мобилизация на низовом уровне поддержки кандидатов своей партии. Их совокупность составляют организации районного, областного уровня и т.д., где их общая совокупность и является основой общенациональной партии.
III уровень – партии в системе правления, состоящей из должностных лиц в госаппарате, получившие свои посты в силу принадлежности к соответствующей партии. Можно полагать, что такая иерархия носит в большей степени условный характер и, конечно же, имеет свою национальную специфику в разных государствах мира [12].
Безусловно, современные партии имеют аппарат, как особую группу профессионалов, занимающихся организационными моментами в деятельности партии. Так, X. Портелли отмечает и выделяет несколько этапов процесса интеграции:
– сплоченность и обращение к конкретным проблемам;
– признание существующих институтов;
– трансформация партий и их структур.
Отметим, что, будучи частью системы, партии становятся менее радикальными, поскольку реалии борьбы за власть обусловливают выдвижение в большей степени умеренных и прагматических платформ [2, с. 88].
Можно полагать, вслед за авторами, что цель партии, прежде всего, в реализации представительства тех слоев, чьи интересы она выражает. Следовательно, идея представительства самых различных социальных групп, слоев и других страт социума посредством партий объединяются в единое целое. Таким образом, они не только выражают интересы, но и активно участвуют в формировании интересов, сводя итоги к единому целому [7].
Вне всякого сомнения, партии, интегрируя гражданское общество с государством, способствуют, прежде всего, преодолению конфликтов и противоречий, присущих для самых различных типов отношений
Можно также утверждать, что благодаря последним, обеспечивается функционирование законодательных собраний и исполнительной власти, а сильные партии, тем самым, усиливают государство, укрепляя каналы взаимодействия с социумом, обеспечивая контроль, (к слову, уже не декларируемый, а реально функционирующий) над политическим процессом. Соответственно слабость партии неизбежно ведет к забвению неконкурентных целей и установок и их поглощению более сильными партиями.
Если учитывать имеющиеся теории происхождения, то к партиям, как и к государству, применима метафора «живого организма», с присущими ему системами жизнеобеспечения, они тем самым объединяют социум и мир политического в единый цельный массив [10].
Сквозь призму данного подхода, в либерально-демократической системе, как и в авторитарной и тоталитарной системах, они призваны выполнять функции по-разному. Так, при тоталитаризме партия зачастую слита с госструктурами. А вот в либерально-демократической системе, партии, как известно, действуют на уровнях сети каналов, пронизывающих региональные общности, усиливая в них единое общенациональное начало.
Помимо указанного выше, конкурентность обусловливает то, что политическая система ставится над всеми конкретными группами.
Следует также отметить, что в качестве механизма балансировки интересов и предотвращения господства теоретической мыслью был выработан ныне широко известный принцип разделения властей и система «сдержек и противовесов». Однако сам принцип выборности на основе права голоса обусловил возможность выбора между альтернативами в курсах, призванными представлять избирателей, выступающих в поддержку той или иной позиции. Следовательно, сама партийная конкуренция играет ведущую роль в механизме «сдержек и противовесов». Одновременно признается мысль о том, что в политической борьбе партия усиливается, вступая в дискуссию, и что партия теряет «полновесность» и значимость при слабой оппозиции [9].
Между тем, как известно из нашей общей советской истории, в однопартийной системе граждане более склонны отождествлять политическую систему с политикой конкретных руководителей, а последние пользуются известными национальными лояльностями, чтобы обеспечить таким образом широкую поддержку в социуме. Более того, в таких обществах нападки на политических лидеров либо же господствующую партию могут рассматриваться как нападки на саму политическую систему.
Верно признано, что дебаты и полемика вокруг конкретного политического курса какого-либо из лидеров могут затронуть казалось бы сложившиеся фундаментальные вопросы о выживании системы, что само по себе имеет как положительные, так и отрицательные аспекты [10].
В многопартийной системе зачастую используется риторика относительно ослабления государства или утраты традиций, вместе с тем, существование самой политической системы не подвергается какому-либо сомнению. Таким образом, логично признать, что конкурентная партийная система защищает от недовольства ее граждан с использованием различных политтехнологий. К примеру, нападки отвлекаются от системы в целом и направляются на лиц, находящихся у власти, что в принципе также является достаточно работающей методикой.
Если же говорить о партийной системе Кыргызстана, то, безусловно, здесь присутствует и активно функционирует многопартийная система, где «партия власти» доминирует над всеми другими партиями. В Кыргызской Республике существует несколько сильных и равных «центристских партий», которые существенным образом определились в «нише» представительных органов власти, конкурируя между собой и образовывая союзы, блоки, фракции, что характеризует демократический по характеру генезис партий.
Анализ важнейших характеристик понятийного аппарата партий будет неполным, если не обратиться к вопросу о группах и объединениях, то есть структуре самих партий, равно, как и вопросу о политических феноменах в целом. Следует признать, что классическая демократическая теория практически не детализировалась на проблематике групп, что вполне объяснимо узостью вопроса. Государство, между тем, имеет дело в значительной мере скорее с группами, нежели с отдельно взятыми индивидами. К примеру, с позиций политической значимости группы, на наш взгляд, выполняют функции формирования и оценки политических проблем, наблюдение за действиями правительства, действия по «лоббированию» интересов [6].
Конечно, не все из них имеют непосредственное отношение к политике. Но вместе с тем, политика осуществляется на основе групповой идентификации. Прежде всего, в контексте нашего анализа, речь идет о так называемых заинтересованных группах, а это, как правило, разного рода объединения, союзы предпринимателей, фермеров, интеллигенции, адвокатов.
Главная цель партий, вне сомнений, – завоевание власти для реализации определенного курса. Заинтересованные группы, конечно, преследуют цель оказать влияние на политику. Партия, как правило, включает людей с самыми разнообразными интересами, установками, в то время как заинтересованные группы концентрируются на ряде более конкретных проблем [11].
Можно согласиться с мнением о том, что партия формирует позиции, согласно которым они обладают общим, объемлющим корнем. Однако зачастую мнения избирателей могут расходиться, а большинство кандидатов все же пытаются занять позицию, дабы не потерять, ту или иную группу избирателей.
В качестве дифференциальных признаков отметим, что в отличие от партий, сглаживающих различия по важнейшим проблемам с целью объединения разнородных страт в широкую кампанию, способную обеспечить победу на выборах, заинтересованные группы, в указанных обстоятельствах, занимают четко выраженные позиции, объединяющие всех членов этих групп [4, с. 232].
По верному мнению Гаджиева К.С., заинтересованные группы обеспечивают эффективную конкуренцию, и в равной степени, массовое участие в политическом процессе. Они обладают значительными ресурсами для установления паритетности в действиях государства, оказывают давление на политических лидеров, тем самым активируя участие в политике [2, c. 89–93].
Важно также признать, что средством воздействия заинтересованных групп на курс государственно-политических институтов и политических партий является так называемое лоббирование, буквально понимаемое – как приемы воздействия заинтересованными группами реализации своих целей.
Обобщающей характеристикой лоббизма является то, что это штат людей высокой квалификации. В сфере политики они зачастую добиваются определенных выгод, налоговых и иных льгот и преференций для своих клиентов, устанавливая связи в парламентских комитетах и учреждениях исполнительной власти.
Можно, конечно же, отметить и тот факт, что лобби – посредники в сделках между заинтересованными группами и политическими деятелями, выполняющими роль связующего звена между заинтересованными группами и законодателями, оказывающими существенное влияние на формирование политического курса правительства. В Кыргызстане сильны лобби транснациональных, сырьевых и др. компаний, представляющих Россию, Китай, США и страны Западной Европы [7].
Здесь можно логично отметить достаточно сильное лобби золотодобывающих предприятий, которые практически обусловили противостояние местного населения Кумтора и канадских инвесторов, вплоть до закрытия золоторудного предприятия в Кыргызстане.
Можно в данном вопросе поддержать мнение Дуйсенова Э.Э., который отмечает присутствие различных групп, состоящих в основном из кланов, регионов и родственных и земляческих отношений (известных как трайбализм в политике) [3, c. 370–373].
В контексте нашего анализа важно отметить роль выразителя народного суверенитета, которая отводится избирательному корпусу. Выборы, по сути дела, являются одним из ведущих институтов легитимизации существующей системы и политического режима. Неоспоримо и то, что избирательные кампании обеспечивают довольно широкие возможности для пропаганды участия в голосовании [9].
Мероприятия, нацеленные на участие в выборах, усиливают интерес, равно, как и оказывают влияние на установки граждан в отношении политики, осуществляемой правительством. Таким образом, участие в выборах все же обнадеживает граждан в силу законности и ответственности правительства [12].
Полагаем, что в оценке роли института всеобщих выборов необходимо проводить дифференциацию между влиянием на состав конкретного избранного правительства и контролем над правительством как государственно-политическим институтом. Например, правила избрания членов парламента делают их все же в определенной степени уязвимыми перед электоратом, в то же время изолируется парламент как политический институт от влияния изменений в поведении избирателей [8].
А это уже вопрос конституционно-правовой ответственности правительства и его членов. Между тем, можно признать, что относительная легкость действующего конституционно-правового механизма в Кыргызстане, с которой может быть заменено конкретное действующее правительство, снижает, по мнению ряда исследователей, остроту требований об изменении самого режима и его институтов [7].
Перечисленные факторы обусловливают то, что институт всеобщих выборов является одним из важных элементов современной политической системы [7].
Важно также признать, что роль института выборов как инструмента легитимизации и стабилизации существующей системы обусловило и то, что в настоящее время в подавляющем большинстве стран действует известное демократическое, по сути, и природе – всеобщее избирательное право [9].
Библиографическая ссылка
Султанбекова Ч.А. К ВОПРОСУ О КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ ТИПОЛОГИЗАЦИИ ПАРТИЙ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ В КЫРГЫЗСТАНЕ // Международный журнал экспериментального образования. – 2017. – № 5. – С. 62-65;URL: https://expeducation.ru/ru/article/view?id=11667 (дата обращения: 19.04.2024).