Scientific journal
International Journal of Experimental Education
ISSN 2618–7159
ИФ РИНЦ = 0,425

1
1 Kazakh State Women’s Teacher Training University

Словацкая поэзия на рубеже тысячелетий, точнее, с 90-х гг. XX века, реагировала (положительно либо отрицательно) на поэзию предыдущих десятилетий и творчески отталкивалась от нее. Поэ­тому необходимо наметить контуры поэтики творчества старшей генерации писателей, которые, благодаря своему креативному по­тенциалу, постоянно присутствуют в современной поэзии, и к ко­торым она - явно или неявно - отсылает. Авторы, произведения которых играют важную роль первоосновы выработки нынешнейформы словацкой лирики, определяющие направление и характер поэзии, несомненно, принадлежат к поколению 60-х гг. прошлого века: индивидуалисты Ян Бузаши и Штефан Отражай, а особенно поэты, входящие в группу под названием «Tmavskaskupina» («груп­па Трнава», Трнава - город в западной Словакии, где она сформиро­валась. - Н.М.), или так называемые конкретисты (Ян Михалкович, Ян Стахо, Ян Шимонович, Любомир Фелдек, частично Ян Ондруш), развивающие экспрессивный сенсуализм. Их наиболее важным эстетическим открытием было употребление конкретно-смысловой метафоры. Эта метафора стала существенным компонентом строя инновационного поэтического дискурса, который стремится к пе­реопределению когнитивной реальности посредством первичного (сенсорно-смыслового) когнитивного восприятия.

Модернистские инспирации находят свое отражение и в усили­ях экспериментаторов (в основном К. Збруж), некой оппозицией этой тенденции является линия медитативных текстов, к созданию которых стремится часть «варваров» (Й. Литвак, Р. Биелик). На вышеупомянутой богемной эстетической стилизации, но прежде всего, на стилизированной подлинности лирического субъекта, делает особый акцент молодое поколение поэтов и поэтесс кон­ца тысячелетия. Теоретик Ярослав Шранк называет их «textge­neration— соблазнители смысла» [1], но считает их не поэтической генерацией в строгом смысле слова, а объединением с «отбором родственных текстов» [1]. Поэтика их произведений вытекает из убеждения, что тождество слова и реальности - это лишь иллю­зия, которая обусловливает аутентичность не только стихов, но и самого автора, его намерений, оригинальность как его творческого мышления, так и его языка. В то же время определяются главные для этого «родственного отбора» эстетические приемы: создание ансамблей, коллажей, ремиксов, констелляция, компановка, ком­бинация, переработка, варьирование, пермутация, апроприация, персифляж, «впитывание» чужого творческого материала и т.д.Однако так как речь идет о «родственном отборе», а не о поэтической группировке в традиционном смысле, поэтика «textgeneration» по-разному рассматривает творчество отдельных пред­ставителей словацкой поэзии, /шшущих на стыке тысячелетий. Сложным является и отношение поэтов к вопросу поэтической традиции. Здесь проявляется их экспериментальный отказ от тра­диций, авангардный жест опрокидывания концепции поэтического языка, неудовлетворенность ожиданий.

Поэтический язык, а также образ поэтичности, начали быстро расширяться благодаря сборникам стихов Петра Мачовского на стыке «неэстетизма» и концептуализма. Одновременно с дебютом МихалаХабая его книги задали тон, который - в своеобразной форме падшего концептуализма — постепенно становится объек­том подражания.

В четвертом сборнике стихов «Lovestory: Agensи paciens» (2007), между предыдущими исследованиями и последующими «теориями» мира, М. Солотрук рассматривает диапазон личного посредством профанного, казалось бы, переживания, энциклопе­дического представления о мире и ритуализации повседневного быта. Если в поэзии Мартина Солотрука встречаем гипотезу об интеллектуальном происхождении жизни и Вселенной, выражае­мую только намеками, поданную вскользь, ненавязчиво, с позиции рациональной оценки, то в стихах Эрика Гроха несомненная ре­лигиозная убежденность заметна сразу в нескольких слоях текста. Медитативный характер его поэзии, близость к творчеству като­лического модернизма компенсирует поток профанной поэзии. Поэтому центр тяжести переносится с принципов эстетических на принципы этические.Это направление эстетической мысли создает своего рода па­раллельную линию с творчеством авторов, печатающихся в изда­тельстве «Drewoasrd». Тут уместно упомянуть не только поэтов,творчество которых связано с восточнословацкими университета­ми в городах Прешов и Кошице (Эмил Грох, Петер Милчак, МарианМилчак, Ян Гавура), с журналами «Tichavoda» и издательствами «KniznadielnaTimotej» или «ModryPeter», но и более консерва­тивных, христианских лириков, группирующихся вокруг журнала «Proglas» (поэты Амадина, Хомза, Лукачова ...).

В словацкой литературе 90-х гг. широко обсуждался феномен хо­лодной «анестезии», безличного отношения поэта к изображаемому миру. В значительной степени этот феномен наблюдается нами в сти­хах поэтессы Норы Ружичковой, вероятно потому, что у нее находим отчетливую тенденцию к выделению в специальную тему размышлений о пережитой ею боли (потенциальной, текстовой, или реальной, причиненной остротой граней разбитого мира). В своих сборниках

«Микронавты» (1998), «Схема и атака» (2000) - она пытается с хи­рургической точностью выразить детали своих переживаний. В слу­чае, когда ей это не удается так, как она себе это представляет, она ставит под сомнение аутентичность этого психического процесса (вплоть до его деструкции, до уровня, на котором остаются лишь про­зрачные признаки). Вскрытие-разрушение объекта на тонкие капил­ляры требует «дистанционной анестезии» как раз потому, что объект одновременно являеіся и субъектом исследования. Если разрез для лирического субъекта является полем исследования, то стихи—экспе­риментом, создающим пространство движения от самого себя к пред­ставлениям о себе же: «рана-это пространство самопроекции/узел (в ней), соприкосновение с самим собой».

Наряду с традиционными компонентами женской поэзии (мо­тив женщины и текста, которые срастаются в одно «стихотело» и являются средством внешнего наблюдения за физическим телом, как бы кинокамерой), поэтесса преподносит интересную форму стихопроекции художественных перформансов и инсталляций. Но все-таки один отличительный знак этого вида поэзии — эмоцио­нальная непосредственность спонтанного женского высказывания у Н. Ружичковой явно отсутствует. В дополнение к аналитиче­скому обезличенному языку и абстрактной образности создаются своего рода оазисы сильного визуального воображения, уместно используются мотивы животных. Темой сборника «Бесформен­ный» (2004) является неуловимость самого себя, своего рода ней­трализация идентичности, отсутствие формы. В стихах, вошедших в сборник, поэтесса активно пытается найти способ определить лирический субъект, находит пути, методы достижения идентифи­кации субъекта (и в то же время самообнаружения). На данный момент последний сборник стихов «Сегментация воздуха» (2007) в творчестве Норы Ружичковой представляет итог, завершение не­коего типа поэтики. Через рифму поэтесса открывается инноваци­ям, пытается создать новую форму.

Книгу стихов можно рассматривать как своего рода промежу­точный сборник, который отражает поиски автора на пути к новой поэтике, к специфической эстетизации выражения.

Совершенно иной метод создания стихов применяет в книге «Двойственность» (2003) КатарйнаКублецова. Доминантой ее тек­стов является визуальный принцип, а основным их атрибутом — процессуальность с амбициями бесконечного приближения к совер­шенству, которое поэтесса пытается осуществить десемантизацией, применением энтропического начала, парадоксальным рассеиванием смысла в абстрактных понятиях. Само «уложение» фактов ряд за ря­дом вызывает поэтическую параллель с заполненностью мира. За­полнения гипотетически порожнего пространства автор достигает не насыщением мелкими деталями (не исключено, что поэтесса не верит в силу их ассоциативных возможностей), но накоплением ограничен­ного количества объемной по смыслу абстракции.

Следующая молодая словацкая поэтесса - Мария Ференчухова - в своем дебютном сборнике «Скрытые титры» (2003) делает активным экзистенциальный аспект поэзии, и ее описательное прозаическое высказывание стоит под вопросом в плане эффек­тивности коммуникации. Сущность ее онтологии формирует су­ществование человека в пространстве, возможность укорениться в котором сомнительна, потому что «отношение к миру выражает­ся в основном через пространство, которое дано топографически или архитектурно». Ее условность бытия — это «точное определе­ние пространственно-позиционного определения всего вообще» [3]. Особенно сильны в ее творчестве моменты, выражающие неопределенность, «посторонность», так как дешифровка дета­лей происходит в основном на периферии ментального образа. При помощи монтажа отдельных секвенций поэтесса рассма­тривает автономные (довольно точно определенные) срезы, слои пространства.

Второй сборник стихов Марии Ференчу.човой «Принцип неуве­ренности» (2008) состоит из более объемных поэтических единиц, тематически взаимосвязанных и выделенных в отдельные циклы. Творческое создание произведения происходит на грани лирики и эпики. Детально изображается интимный мир героини. В тему време­ни и временности просачивается момент поиска своих собственных координат в чужом мире. Образы перемен, когда лирическая героиня становится любовницей, матерью, сама собой, выражаются фрагмен­тами истории. За остро анализирующим умом скрывается чуткая лич­ность с собственным опытом и тонким восприятием деталей.

Словацкая поэзия начала свой двойственный путь развития: с одной стороны, в ней существует очень сильная тенденция к аб­стракции высказывания, национальности выражения, строго ра­циональной рефлексии, мотивация которой скрывается глубоко в поэтических образах, и потому она почти неразгадываема, с дру­гой стороны, однако, данная тенденция уравновешивается стрем­лением к передаче ярких чувственных деталей, к выразительной визуализации и конфронтации эмоционального переживания с его рациональными или иррациональными (интуитивными) по­следствиями. Причем переживание не спрятано, а подано таким образом, что вызывает впечатление повседневности, обыденности, типичности. Девяностые годы прошлого тысячелетия и первое де­сятилетие нового принесли значительный сдвиг в развитии, новые решения, не позволяющие застрять в клише стихотворной класси­ки. Сегодня эти эстетические решения продолжают развиваться, дают результаты, но, вопреки читательской ситуации, создают кли­мат ожидания новых подходов, новых идей, которые неизбежно определят и формирование совершенно нового типа поэтики.

 

Научный руководитель - Балтабаева Г.С., д.ф.н., профессор